Материалы стендов 09.05.2026

Комментарий к стенду "Ушедшие в бессмертие"

Материал стенда «Ушедшие в бессмертие» посвящён экипажу 162 гвардейского бомбардировочного авиаполка в составе лётчика Григорьева Николая, штурмана Аученкова Александра и стрелка-радиста Квачева Алексея. На фото 1 – слева Аученков, далее Квачев и Григорьев. На фото 2 соответственно – слева Аученков, далее Григорьев и Квачев.

20 января 1945 года экипаж гвардии лейтенанта Григорьева во время вылета на разведку одиночным экипажем был атакован восемью немецкими истребителями «Ме-109». Уйти от преследователей не было возможности, начался неравный бой, который продолжался 8 минут. «Пешка» получила до 100 попаданий, однако лётчик Григорьев сумел привести самолёт на одном двигателе на свою территорию и посадить его на соседнем аэродроме. В этом бою штурман Аученков и стрелок-радист Квачев смогли сбить два самолёта противника, включая, по всей видимости, командира группы, и два – подбить.

В тот же день перед строем полка Григорьев и Аученков были награждены командиром корпуса Полбиным орденами Отечественной войны I степени, Квачеву награда была вручена в госпитале, куда он попал, получив в ходе боя мелкие осколочные ранения лица.

А 29 января 1945 года по корпусу был издан приказ о награждении трёх человек экипажа лётчика Григорьева с прилагаемыми наградными листами (фото – 3 - 6). Уникальный случай – приказ о награждении только трёх военнослужащих корпуса.

Политотделом корпуса была выпущена листовка «Хвала мужественным воинам нашей Отчизны», в которой рассказывалось о подробностях этого воздушного боя (фото – 7).

Семьям членов экипажа были посланы благодарственные письма. Так, в письме маме Николая Григорьева, Александре Евдокимовне, говорилось: «Мы, комсомольцы-товарищи Вашего сына, Николая Алексеевича Григорьева, решили написать Вам письмо и рассказать о Вашем сыне-герое. Ваш сын – прекрасный воин. Вы вправе гордиться им. Он завоевал себе любовь и уважение товарищей, славу воздушного бойца. Не раз он проявлял мужество и отвагу. Однажды, ведя разведку противника его самолёт был подбит, а сам Коля был ранен в голову, но он выполнил боевое задание и самолёт привёл на свой аэродром».

Далее в письме излагались детали боя 20 января. А оканчивалось оно словами: «Такими сынами гордится вся наша Родина, весь наш народ. Большое спасибо за воспитание такого сына. Живите долгие годы и будьте здоровы» (фото - 8).

Экипаж Григорьева летал в неизменном составе с весны 1943 года, был одним из самых опытных и слётанных экипажей, которому командование полка, дивизии и корпуса поручало самые ответственные задания по разведке наземных целей противника (фото – 9 - 10).

К тому же этот экипаж входил в состав снайперской эскадрильи полка, лётчики которой могли бомбить даже малогабаритные цели с пикирования под углом в 60 – 70 градусов, в том числе и методом «полбинской вертушки». Каждая «пешка» при этом делала от 4 до 8 заходов на цель, а бомбардировка могла продолжаться до 15 – 20 минут и требовала большой слаженности и взаимодействия экипажей (фото – 11 - 12).

Слаженность достигалась в том числе и за счёт постоянных учений, которые проходили во время некоторого затишья на фронте. Экипаж Григорьева во время одного из учений с использованием старого прицела показал лучшие результаты из 8 экипажей, включая и экипаж командира корпуса. А с новым прицелом (три П – 16) - попал тремя бомбами (по одной с двух заходов) практически в одну точку, правда, с недолётом до цели (фото – 13 - 14).

Из учётно-персональной карточки штурмана Аученкова и воспоминаний командующего 5 воздушной армии генерала Красовского нам стало известно, что Александр Григорьевич до войны работал в милиции города Егорьевска Московской области, где в 1940 году у него родился сын Александр (фото – 15). И вот на сайте полиции Егорьевска мы обнаружили информацию, которая вызвала у нас и восторг, и удивление. До 2019 года там старшим участковым уполномоченным служил майор Аученков Валерий Александрович (теперь в отставке). Внук пошёл по стопам деда! Так нам удалось найти не только внука, но и сына легендарного штурмана (фото – 16). Наша состоявшаяся встреча оказалась очень нужной для обеих сторон. Мы получили возможность увидеть уникальные фотографии из семейного архива, одна из них (фото - 17) с надписью на обороте – «На долгую память моему милому сыночку Александру Александровичу Аученкову от твоего папы Аученкова Александра Петровича. Германия» датирована 5 мартом 1945 года (фото - 18). А через несколько дней, 18 марта 1945 года, экипаж Пе-2 в составе лётчика гвардии лейтенанта Григорьева Николая Алексеевича, штурмана гвардии старшего лейтенанта Аученкова Александра Петровича и стрелка-радиста гвардии лейтенанта Крутовских Олега Павловича, 1923 года рождения, не вернулся из разведки из района реки Нейсе (фото - 19).

В семье штурмана очень бережно хранится письмо, написанное однополчанами 20 июня 1945 года и адресованное его жене – Анфисе Васильевне и сыну Александру. В письме выражалась надежда на то, что «сейчас много возвращается таких, которых несколько лет считали погибшими. Поэтому мы, из дня на день ждём нашего друга и Вашего мужа Сашу вместе с его боевым командиром Николаем Григорьевым. Надейтесь, дорогая, и не убивайтесь – быть может судьба не такая жестокая» (фото - 20).

Но, к сожалению, чуда не произошло.

Открытием для семьи штурмана стала информация о том, что их отец и дед ещё в 1932 году закончил лётное училище по специальности лётчик-наблюдатель (штурман), но по неизвестным причинам уволился из рядов ВВС в ноябре 1933 года (фото - 21).

А радист Квачев Алексей Анисимович после излечения в госпитале вернулся в родной полк и был переведён в экипаж командира эскадрильи Решидова А. И. (в последствие – Герой Советского Союза), дошёл до Победы, также был награждён орденом Красного Знамени и чешской медалью «За храбрость» (фото - 22).

Демобилизовался из армии в 1948 году. Со своей женой Варварой Кузьминичной приехали в Рамонь Воронежской области, где у них родилась дочь Людмила (фото - 23). Сегодня дочь стрелка-радиста Образцова Людмила Алексеевна является директором музея принцев Ольденбургских в Рамони. Она - автор ряда книг по истории Воронежского края, последнюю из которых, «Во имя Победы», изданную в феврале 2020 года, она посвятила столетию своего отца.

Комментарий к стенду "Породнившийся с небом"

Материал стенда «Породнившийся с небом» посвящён лётчику 162 гвардейского бомбардировочного авиаполка Ворову Геннадию Александровичу (фото - 1). Весной 1943 года он окончил Омское училище лётчиков, причём это был первый выпуск лётчиков, специально подготовленных для самолётов «Пе-2». Боевое крещение принял в небе над Курской дугой (фото – 2 - 4). А 14 августа 1943 года самолёт Ворова был сбит во время боевого вылета. В своих воспоминаниях Геннадий Александрович утверждал, что в тот злополучный день ещё во время выхода на боевой курс были убиты его штурман и стрелок-радист, а потом случилось вообще невероятное - немецкий истребитель «Ме-109» пошёл на таран его «пешки» и ударил своим крылом по крылу самолёта Ворова, который загорелся и вошёл в штопор. В отчёте об этом бое утверждалось, что в самолёт Ворова врезался немецкий истребитель, сбитый в воздушном бою стрелками-радистами наших «пешек».

Ворову удалось выпрыгнуть с парашютом и приземлиться на территории, занятой противником. Лётчику помогли местные мальчишки, которые привели его в лесной лагерь жителей деревни Братолюбовка, сожжённой немцами. За десять дней лечения местными народными отварами и примочками ожоги, полученные Геннадием, почти зажили. А после освобождения Харькова и отступления немцев, он смог на попутных машинах добраться до родного аэродрома (документ – 5).

Всего за войну Воров совершил 102 боевых вылета, пять раз был подбит, два раза покидал сбитый самолёт, последний вылет совершил 9 мая 1945 года уже после объявления о Победе под Прагой. Был награждён орденами Красной Звезды (фото – 6), Отечественной войны I степени (фото – 7), Красного Знамени (фото – 8) и медалями. А за последний боевой вылет - чешской медалью «За храбрость» (фото - 9).

Постепенно росло мастерство лётчика, и в начале 1944 года экипаж в составе лётчика Ворова, штурмана Середы, стрелка-радиста Кизяна входит в снайперскую эскадрилью полка (фото - 10). Во время учебного полёта с пикированием, несмотря на ошибку, допущенную Воровым, ему удалось совершить аварийную посадку самолёта на фюзеляж и спасти жизни членов экипажа (документ - 11).

В середине 1944 года в экипаже Ворова появляется молодой штурман Веселов Пётр Петрович, 1921 года рождения, с которым они летали до конца войны (фото - 12) В начале 1945 года этот экипаж уже числится среди «охотников» полка и корпуса, которым доверяют поиск целей противника и их бомбардировку одиночным экипажем (фото -13 - 14). На счету экипажа к концу войны было уже три сбитых самолёта противника (фото - 15). Однако информация, содержащаяся в различных статьях о Ворове, о двукратном его представлении в годы войны к званию Героя Советского Союза архивными документами не подтверждена.

Война закончилась. После демобилизации Геннадий Александрович вернулся в родной Барнаул. Послевоенная биография этого талантливого лётчика и человека стала известна нам благодаря связям, которые нам удалось установить с сослуживцами Ворова и его знакомыми земляками (фото -16 - 17).

Уже в 1946 году он – инструктор Барнаульского аэроклуба, потом становится командиром отряда (фото – 18 - 19). Осваивает новые спортивные самолёты, на чехословацком самолёте 326 в 1960 году совершает перевёрнутый полёт по кругу, становится мастером спорта СССР по авиаспорту (фото – 20). Геннадий Александрович дал путёвку в небо многим будущим военным лётчикам и лётчикам гражданского флота (фото -21). 22 года пролетал он в своей жизни, посвящённой любимой авиации. Но даже перестав летать, с авиацией он не расстался.

В 1963 году Воров становится диспетчером Барнаульского аэропорта. Много лет проработал он в качестве диспетчера, повышая свои профессиональные навыки. А получив квалификацию диспетчера 1-го класса, Геннадий Александрович назначается руководителем полётов (фото - 22). Никогда в его дежурство не было предпосылок для лётных происшествий. Диспетчерская работа в службе движения, работа руководителя полётов, по меткому выражению Г. А. Ворова, эта та же лётная работа, но не за штурвалом, а за пультом управления полётами. «Испытываешь те же ощущения, в считанные секунды принимаешь аналогичные решения. Только отвечаешь за исход полёта не одного самолёта, а всех, что находятся в зоне твоей ответственности».

Кроме того, он вёл большую общественную работу, часто выступал перед молодёжью, курсантами Барнаульского военного авиационного училища. Уйдя на пенсию, возглавил ветеранскую организацию аэропорта Барнаул (фото – 23 - 24).

Жизнь Геннадия Александровича Ворова трагически оборвалась 5 декабря 2003 года (фото – 25). В его частный дом проникли преступники, он оказал им сопротивление, и был убит.

Комментарий к стенду "Полёты на разведку были его призванием"

Полёты на разведку были его призванием. Материал данного стенда рассказывает о лётчике 162 гвардейского авиационного полка Салмине Евгении Александровиче (фото 1 – Салмин слева). Интерес к военной биографии этого героя был обусловлен содержанием двух источников, которые оказались в нашем распоряжении: воспоминаний штурмана Колотилова Владимира Владимировича(на фото 1 – сзади), который в течение полутора лет летал с Салминым в одном экипаже (документ 2) и эпизода из воспоминаний начальника штаба авиакорпуса Качева, в котором он рассказал, как однажды, на глазах у самого Полбина, при возвращении с боевого задания, Евгений сделал две «бочки» (фигуры высшего пилотажа) на своём «Пе-2» (документ 3).

Но отсутствие фотографии Салмина вынудило нас начать её поиски в Екатеринбурге, так как штурман Колотилов указывал, что до и после войны Евгений Александрович работал на заводе «Уралмаш», будучи продолжателем трудовой династии своего отца-орденоносца (документ 4). Ответ, полученный от сотрудника музея «Уралмаша» Агеева Сергея Степановича, нас удивил: проработав на заводе учеником в течение полутора лет, Евгений был уволен как злостный прогульщик в мае 1936 года (фото 5). В 1940 году Салмина призывают в армию, и посылают в Тамбовскую авиационную школу пилотов, которая готовила лётчиков для бомбардировочной авиации. Евгений оканчивает её в сентябре 1941 года. Но, как одного из лучших выпускников, его отправляют не на фронт, а распределяют в Липецкий учебный центр, где, в качестве пилота-инструктора, командира звена, он до конца весны 1943 года участвует в подготовке и переподготовке курсантов центра (фото 6 – 7).

Летом 1943 года младший лейтенант Салмин в качестве командира звена 854 (потом 162 гвардейского бомбардировочного полка) уже участвует в боях на Курской дуге, за которые его награждают орденом Отечественной войны I степени. Осенью, ввиду больших потерь, в полк прибывает пополнение, в котором был и штурман Владимир Колотилов. Так их военные дороги - пилота с глубоким знанием свойств и возможностей «пешки» и штурмана, окончившего штурманские курсы усовершенствования - слились в одну.

Командование начало ставить перед этим экипажем самые ответственные задачи, среди которых, прежде всего, были полёты на разведку (фото и документы – 8 - 11). Именно эти полёты стали визитной карточкой экипажа Салмина. В таких вылетах, по его мнению, могло проявиться в полной мере мастерство и слаженность экипажа, а результаты наносимых бомбовых ударов были сразу видны, в отличие от групповых. Правда, и степень риска была куда большей. А иногда рассчитывать приходилось и на везение, как это случилось во время вылета на разведку 25 мая 1944 года (документ 12). Тяжёлый зенитный снаряд разорвался прямо под самолётом и двумя осколками нанёс ущерб – один осколок, пробив парашют, ранил стрелка Ильина, второй, опоздав на секунду, пробил нижний входной люк Ф – 1, распорол парашют штурмана и ударил в патронный ящик, взорвав несколько патронов крупнокалиберного пулемёта. Колотилова спасло только то, что в этот момент он встал, чтобы лучше видеть цель при подходе к ней.

Но опыт экипажа Салмина-Колотилова командование использовало и в других случаях.

Так, в начале июля 1944 года экипаж В. Жданова, возвращаясь с боевого задания поздно вечером, потерял ориентировку, ушёл подальше на восток и сделал вынужденную посадку на фюзеляж на поле. Экипажу Салмина была поставлена задача поднять самолёт и перегнать его для ремонта на аэродром базирования. Из воспоминаний штурмана Колотилова (документ – 13): «К нашему приезду самолёт уже был поднят на шасси и нам осталось только заменить воздушные винты и произвести необходимый мелкий ремонт, но самое сложное было выбрать трассу взлёта, так как ровного участка на поле не было.

Впереди намеченной трассы был овраг, взлётное поле было с большим правым уклоном и имело несколько крупных воронок и холмиков. Салмин с моей помощью разметил зигзагообразную трассу взлёта от кочки до воронки и далее к оврагу. Всё было измерено многократно, проверено расчётами на бумаге с учётом минимального взлётного веса. Рано утром 8 июля мы с Евгением ещё дважды прошли по намеченной трассе взлёта, запомнили каждую вешку нашего «зигзага удачи». Наконец, Салмин дал команду по самолётам. Было страшно. Но самолёт оторвался от земли именно там, на краю оврага, как и рассчитал Салмин».

Гвардии младший лейтенант Салмин в феврале 1944 года со своим экипажем в качестве лётчика-инструктора вошёл в состав учебной эскадрильи полка. Помимо инструкторских экипажей в неё были зачислены 9 экипажей прибывшего пополнения, которые не имели опыта полётов на «Пе-2» (документ - 14).

А иногда опыт мог пригодиться и в аварийных ситуациях, об одной из них сообщается в документе - 15.

1945 год для экипажа гвардии лейтенанта Салмина оказался менее «везучим». 13 января во время боевого вылета «на охоту» погиб стрелок-радист Николай Хоменко (фото – 16 и 17). 15 марта погиб стрелок-радист гвардии старшина Михаил Гнедин (на фото – 1 Гнедин справа, документ 18

и фото - 19 - 21). А 23 марта 1945 года (фото – 22) самолёт лётчика Салмина был сбит снарядом зенитной артиллерии противника. Все члены экипажа выбросились с парашютами, попали в плен, в котором провели месяц. Они были освобождены из плена американскими солдатами и в полном составе вернулись в родной полк 2 июня 1945 года (фото – 23).

Демобилизовался из армии Салмин Евгений Александрович в начале 1947 года. Со своей женой Анной Родионовой (Салминой) – старшим фотограмметристом фотоотделения корпуса (фото – 24) он вернулся, но не сразу, в родной Свердловск (Екатеринбург). У них родились два сына (документ 25). Проверенной информацией о послевоенной жизни отважного лётчика-разведчика мы, к сожалению, пока не располагаем.

Комментарий к стенду "Павшие Герои"

Материал данного стенда посвящён двум лётчикам корпуса Борису Панину (фото – 1) и Павлу Гусенко (фото – 2) и штурману Николаю Мамаю (фото - 3), посмертно удостоенным звания Героя Советского Союза.

Биография нижегородского мальчишки Бори Панина, наверное, была типичной для своего времени. После окончания 7 классов пошел работать на завод сначала учеником, потом слесарем. С юности его манило небо — он посещал кружок парашютного и планерного спорта, без отрыва от производства учился в Горьковском аэроклубе. В 1940 г. Борис Панин был призван в армию, окончил Энгельсскую военную авиационную школу лётчиков (документ – 4).
Первое боевое крещение получил в октябре 1942 г. на Калининском фронте в одном экипаже «пешки» вместе с штурманом Адамянцем Дмитрием Матвеевичем 1922 года рождения, стрелком-радистом Ермолаевым Василием Павловичем 1921 года рождения. К лету 1943 года экипаж Панина дважды представлялся к наградам, был одним из самых опытных не только в полку, но и в корпусе. Именно поэтому почти половину своих боевых вылетов экипаж совершил на разведку в интересах армейского командования (фото – 5). Так, в мае 1943 года в результате проведённой разведки экипажу удалось вскрыть на Харьковском аэроузле базирование около четырёхсот самолётов противника различных типов. Нередко эти вылеты сопровождались воздушными боями с истребителями противника, из которых экипаж выходил победителем, сбив 2 «Ме – 109ф» и 1 «Ф – 190» (фото – 6).

Особенно интенсивная работа для экипажей «пешек» корпуса началась в июле-августе 1943 года. Несколько раз лётчик Панин водил своё звено на бомбардировку наземных целей противника на Курской дуге (фото - 7).

В наградном листе он характеризовался как лётчик в «совершенстве владеющий техникой пилотирования на самолёте «Пе-2»» (документ – 8). И здесь уместно вспомнить о том, что именно в небе под Курском во время тренировочного полёта после замены двигателей Борис Панин впервые выполнил на «пешке» фигуру высшего пилотажа – «бочку». За неуместный риск он был посажен командиром своего 82-го авиаполка под арест на гауптвахту.

Почти сразу это стало известно Полбину. Он заинтересовался. Прилетел на своём самолёте в полк Панина. Сразу осмотрел его самолёт с инженерами.

Вызвал Панина с гауптвахты и расспросил о технике выполнения пилотажных фигур на слывущем неуклюжим "Пе-2". Поблагодарив летчика за любознательность, смелость и умение, с прискорбием отправил его обратно досиживать наказание за самовольство на гауптвахту.

Потом Иван Семенович поднял свой "Пе-2" в воздух, покружил над аэродромом и сделал несколько "бочек"!

Экипаж Панина в июле 1943 года был представлен в полном составе к званию Героев Советского Союза. Но 4 августа 1943 г. Борис Панин и члены его экипажа погибли при выполнении боевого задания в небе над Белгородом. Борису Панину шел тогда 23-й год. Похоронили их в братской могиле в селе Иловка Алексеевского района Белгородской области.
2 сентября 1943 г. за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, младшему лейтенанту Борису Панину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Штурман Адамянец и стрелок-радист Ермолаев были награждены посмертно орденами Отечественной войны I степени.

Павел Гусенко был участником Великой Отечественной войны с первых дней, причём за его плечами уже был опыт, накопленный в боевых вылетах у озера Хасан, реке Халхин-Гол и войне с Финляндией на Карельском перешейке. Летом 1943 года гвардии старший лейтенант Гусенко назначается командиром эскадрильи 81 гвардейского авиаполка. К этому времени он уже награждён орденами Отечественной войны I степени и Красного Знамени (документ – 9). Его эскадрилье поручаются самые сложные задания. Так, в начале декабря 1943 года лётчикам Гусенко было приказано нанести массированный удар по станции Знаменка -1 в районе Корсунь-Шевченковского. Бомбардировщики корпуса несли большие потери при налётах на эту станцию, но прекратить работу этого железнодорожного узла и лишить противника подвоза боеприпасов и резервов к фронту никак не удавалось. Немцы понимали значимость этого узла обороны и стянули к станции большое количество зенитных средств - от 9 до 11 батарей, не считая истребителей прикрытия.

Эскадрилье, ведомой Гусенко, удалось пробиться к цели и успешно её атаковать. В результате налёта 4 декабря был взорван склад боеприпасов фронтового значения (фото – 10), уничтожено до 50 вагонов с военными грузами, разрушено 30 станционных зданий и железнодорожные пути. В результате этого удара было значительно ускорено освобождение этого населённого пункта нашими войсками.

А уже на следующий день – 5 декабря 1943 года, эскадрилья Гусенко нанесла мощный удар по станции Смела в сложных метеорологических условиях, точно выйдя на цель несмотря на низкую облачность, что было абсолютно неожиданно для противника. И, как и над Знаменкой, эскадрилья не имела потерь. Командованием корпуса была объявлена благодарность всем экипажам, участвовавшим в этих налётах (фото – 11) с вручением грамот-фотосхем (фото - 12).

К сентябрю 1944 года гвардии капитан Павел Гусенко совершил 128 боевых вылетов. Его грудь украсил еще один орден Красного Знамени (фото - 13). 20 сентября 1944 года Гусенко была поставлена задача - бомбардировать станцию Прешов и уничтожить на ней эшелоны с войсками и техникой. Командир принял решение использовать метод «полбинской вертушки». Учитывая важность боевой задачи, командир полка предложил вместо штурмана гвардии капитана Яшина взять старшего штурмана полка гвардии майора Габуния (фото - 14). Экипажи «пешек» с поставленной задачей справились «на отлично». За четыре захода бомбардировщиков с пикирования станция была основательно разрушена и покрыта огромным облаком дыма. При возвращении с этого задания при перелёте линии фронта группа не предприняла никакого противозенитного манёвра, но подверглась массированному обстрелу зенитной артиллерией, самолёт Гусенко был сбит (документ – 15). Вместе с ним погибли штурман полка Габуния Григорий Илларионович и стрелок-радист гвардии старшина Рыбчинский Александр Сергеевич. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1944 года Гусенко Павел Яковлевич посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Корпус Полбина в ВВС называли корпусом «мостовиков». В каждом полку корпуса была снайперская эскадрилья, лётчики которой могли бомбить малогабаритные цели с пикирования под углом в 60 градусов. К таким целям относились и мосты. Штурман 82-го гвардейского авиаполка Мамай Николай Васильевич был непревзойдённым мастером точечных ударов (фото -16). Дело в том, что в «Пе-2» за бомбометание отвечали в равной степени и лётчик, и штурман. Чтобы понять, как трудно было нанести предельно точный удар, достаточно познакомиться с документом (фото - 17), из материалов которого следует, что гарантированное попадание в мост шириной 8 метров и длиной 750 возможно было только при налёте 40 самолётов.

Однако самый знаменитый удар по двум мостам (автомобильному и железнодорожному) через реку Прут в апреле 1944 года был нанесён звеном лётчика Аксёнова и штурмана Мамая, то есть всего тремя «пешками» (фото – 18 и 19). Теоретические нормы вероятности попаданий были превышены больше, чем в 10 раз. Мосты перестали существовать, группировка противника через некоторое время прекратила сопротивление и сдалась!

Этот удар был назван сверхотличным, экипажи награждены орденами, командир звена Аксёнов получил в качестве награды ещё и ручные часы стоимостью 1000 рублей, а штурман Мамай - часы фирмы «Рекорд» (фото - 20).

Только в сентябре 1944 года лётчики полка, ведомые Мамаем, три раза нанесли удары по различным целям, которые получили оценку «отлично» и благодарность командира корпуса (фото – 21 - 23).

А ещё в феврале 1944 года во время Корсунь-Шевченковской операции Николаю Васильевичу пришлось показать всё своё мастерство при бомбардировке своего родного городка Городище (документ - 24). Никому другому он не мог перепоручить выполнение этого задания!

Всего с октября 1942 года до апреля 1945 года Мамай совершил 139 боевых вылетов, пройдя путь от штурмана самолёта до штурмана полка (фото – 25, Мамай в пилотке стоит слева). В апреле 1945 года войска 1-го Украинского фронта приступили к форсированию реки Нейсе (Германия). Бомбардировщики препятствовали врагу занять оборону на участке Котбус — Шпремберг. На земле и в небе шли ожесточённые бои. 16 апреля гвардии капитан Н. В. Мамай погиб при выполнении очередного боевого задания.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии капитан Мамай Николай Васильевич посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза (фото – 26).

Комментарий к стенду "Легендарный командир корпуса «пешек"

Материалы данного стенда рассказывают о страницах жизни и военном пути дважды Героя Советского Союза, прославленного командира 6-го гвардейского Краснознамённого ордена Суворова Львовского корпуса пикирующих бомбардировщиков Полбина Ивана Семёновича (фото -1).

Иван Семенович родился 9 февраля 1905 года (фото – 2) в Симбирской тюрьме, где его мать, Полбина Ксения Максимовна (фото – 3), находилась под арестом за «бунтарские» речи на крестьянской сходке. В остальном - типичная биография крестьянского паренька: смерть отца Семёна Тимофеевича (фото – 4), одного из братьев и сестры, голод и нужда, работа в качестве батрака у кулаков, раннее взросление, упорство и огромное желание учиться (фото – 5)

20-летний (!) Ваня (раньше просто не было возможности) заканчивает 9-летнюю школу в селе Карлинском (фото – 6). Начинает нести свет просвещения, работая избачом в районном селе Майны. Здесь его избирают секретарем волостного комитета комсомола.

В 1927 году - почти крах юношеской мечты стать военным летчиком, когда медицинская комиссия не разрешила Полбину служить в авиации (на правой руке не сгибался мизинец). Но ежедневная упорная подготовка к поступлению в летную школу дала результат.

В июле 1929 г., по рекомендации райкома партии, он был принят в Вольскую авиационную теоретическую школу (фото -7), а в декабре 1930 г. направлен в Оренбургскую школу летчиков для практического летного обучения (фото – 8).

С августа 1933 года в Забайкалье начинается биография военного лётчика Полбина (фото – 9).

В 1939 году в боях с японскими милитаристами на Халхин-Голе капитан Полбин получает первую награду – орден Ленина Его эскадрилья оказалась единственной из пяти эскадрилий 150 бомбардировочного полка, не потерявшей ни одного самолёта за 19 боевых вылетов (фото 10 и 11).

Начало Великой Отечественной войны майор Полбин встретил уже командиром заново сформированного 150 авиаполка, в который вошли 29 экипажей, имевшие опыт ночных полётов.

С июля 1941 г. по февраль 1942 г. полк успешно действовал против 3-й танковой группы немцев, пытавшейся обойти Москву с северо-запада, участвовал в контрнаступлении на Калининском фронте (фото – 12).

В этих боях были представлены к различным наградам 148 человек, 9 человек – к званию Героя Советского Союза. Командование 46 авиадивизии, в которую входил полк, ходатайствовало о награждении полка орденом Красного Знамени и присвоении звания «гвардейского» (фото – 13). (Примечание – звания Героя Советского Союза будут удостоены только трое: лётчики Демченков и Хвастунов и штурман Фак, а звание гвардейского полк получит в начале 1943 года и почётное наименование «Сталинградский») (документ – 14).

15 февраля 1942 года 150 полк подполковника Полбина был выведен в резерв в город Киржач для переобучения с самолёта СБ на ПЕ-2. За полгода Полбин-новатор создал уникальную систему подготовки лётчиков для полётов на «пешках», которая позволила раскрыть боевые возможности машины, созданной конструктором Петляковым (фото - 15).

13 июля 1942 года полк отбыл под Сталинград. За участие в Сталинградской битве полку было присвоено звание «гвардейский» и почётное наименование «Сталинградский».

А Иван Семёнович Полбин, став Героем Советского Союза (фото – 16), весной 1943 года вступил в командование первым корпусом (в 1944 г.– второй, в 1945 г. - шестой гвардейский (фото – 17)), в состав которого уже входило шесть полков «пешек». Разработанная Полбиным в Киржаче и закреплённая в небе над Сталинградом методика боя на ПЕ- 2 получила дальнейшее развитие.

Диорама из школьного музея (фото – 18) рассказывает о беспрецедентном бое, который произошёл 20 октября 1943 года.

Группа из 17 бомбардировщиков «Пе-2» должна была разбомбить вражеские эшелоны на одной из станций. Но на этой станции оказался только один эшелон, нанеся удар, пошли к запасной цели – станции Александрия. Появление наших бомбардировщиков было неожиданным для противника.

С пикирования удалось поджечь несколько составов с техникой и склад с горючим. Боевую задачу подразделение выполнило на «отлично». «Петляковы» развернулись на свой аэродром. Однако летчики не думали, что спустя 10 минут им предстоит беспрецедентный в мировой истории авиации воздушный бой против 18 вражеских бомбардировщиков.

Из воспоминаний И.С. Полбина об этом бое:

«...Когда со второй станцией было покончено, я развернулся от цели в сторону своего маршрута и через несколько минут увидел на своей высоте в кильватерной колонне 18 самолетов Ю-87. Мы находились над вражеским аэродромом. Внизу подруливала к старту еще одна группа Ю-87. Я не мог упустить возможности ударить по врагу. Подал команду «Внимание! За мной, в атаку!» и резким доворотом в сторону группы противника, наращивая скорость, пошел на сближение. Электроцепь оружия и освещение прицелов включены. Молниеносно сокращается расстояние между группами. Заметив преследование, противник, теряя боевой порядок, попытался мелкими группами уйти с разворотом. Но было поздно. Я дал первую очередь с дистанции 100–80 м. «Юнкерс» вспыхнул и камнем полетел вниз. Это окрылило меня и моих подчиненных.

В это время часть экипажей моей группы занялась штурмовкой аэродрома и подожгла два немецких самолета... Группа Ю-87, находившаяся в воздухе, под воздействием наших атак потеряла управление и в панике стала сбрасывать бомбы в районе своего аэродрома. Самолеты противника, продолжавшие взлетать, атаковывались нашими самолетами и, бросая бомбы, метались в поисках спасения... В итоге боя противник потерял 13 машин».

Семь самолётов противника были сбиты «пешками», шесть сбили истребители прикрытия. Мы потеряли один истребитель.

Впоследствии ещё как минимум два раза лётчики-полбинцы атаковали в воздухе бомбардировщики противника.

Ведь в корпусе неписанным законом было: делать все так, как делает Полбин!

Корпус стал одним из лучших в ВВС Красной армии и получил негласное название «мостовики» за очень точные удары с пикирования в 60 – 70 градусов по немецким переправам и мостам (фото – 19).

В 1944 году Полбин внедрил в практику боевых действий экипажей корпуса схему группового удара бомбардировщиков с пикирования ("вертушка"), ряд других новых тактических приёмов. В корпусе широко применялась система переподготовки пилотов и штурманов, обмен боевым опытом (фото 20 – 22).

10 февраля 1945 года генерал-майор Полбин Иван Семёнович был представлен к второй Звезде Героя Советского Союза (фото – 23 – 25). На следующий день,11 февраля 1945 года, Полбин повёл лётчиков своего корпуса на штурмовку немецких позиций под Бреслау (сегодня - польский город Вроцлав). Это был его 158 боевой вылет, из которого он не вернулся. При втором заходе на цель в самолёт Полбина было прямое попадание зенитного снаряда, самолёт мгновенно вспыхнул, переломился на две части, и его обломки рухнули на землю.
Комкор ушёл в бессмертие, а лётчики-полбинцы с именем своего командира (надписью на фюзеляжах «За Полбина!») бомбили Берлин и окончили войну под Прагой.

Имя И.С. Полбина было присвоено Оренбургскому высшему авиационному училищу лётчиков, выпускником которого был и Ю. А. Гагарин (фото – 26). Его именем названы улицы в Москве (фото – 27 -28), Ульяновске, Вроцлаве, Донецке и родное село Полбино (ранее - Ртищево-Каменка) Ульяновской области.

Комментарий к стенду "Забытый Герой Великой войны"

Материал, размещённый на данном стенде, посвящён лётчику полбинского авиакорпуса, имя которого долгое время для нас оставалось неизвестным. Наше внимание привлёк материал одной из глав Интернет- версии воспоминаний гвардии подполковника, лётчика 82 гвардейского бомбардировочного авиаполка Чёрного Василия Ивановича (фото - 1) «Соколиный полёт «пешки», в которой речь шла о судьбе некоего лётчика Панова. Чёрный утверждал, что «тот же Панов - по характеру, наверное, такой же, как и Полбин, был. А как летчик, возможно, даже и посильнее. В смысле - индивидуального пилотирования самолетом, умении использовать возможности самолета. Воевал он как никто, наверное».

За годы войны совершил около 250 боевых вылетов, видимо, больше всех в дивизии, а может и корпусе.

Это не только везение – такой он летчик был, умел так летать. В этом смысле - летчик уникальный».

А необычность лётчика Панова проявлялась почти в каждом его вылете в составе эскадрильи:

При возвращении эскадрильи с боевого задания, опять уходил за линию фронта в одиночный полёт.

Фактически это были вылеты на «свободную охоту».

Ни разу не был сбит, один раз - подбит, но дотянул до своего аэродрома.

Не имел родных, к нему один раз приезжал приёмный отец или крёстный (командир танковой дивизии), но и он «образумить» Панова не смог.

За нарушение дисциплины в боевой обстановке получал взыскания: был исключён из комсомола, разжалован в рядовые.

За такое своевольство его и не награждали, вплоть до конца войны. Хотя за такое количество вылетов, которое он совершил, в бомбардировочной авиации давали две Звезды Героя Советского Союза. Уже после окончания войны Панова всё-таки наградили. И звание лейтенанта присвоили, кажется. Но он одним из первых в полку и демобилизовался почти сразу» (документ - 2)

Но поиски дополнительной информации об этом лётчике результатов не дали. Дело в том, что в шести полках корпуса дошедших до Победы Пановых оказалось только двое, но один был техником, а другой писарем. Стало понятно, что, возможно, Чёрный не запомнил точно фамилию этого лётчика.

Одна ниточка оборвалась, оставалась надежда на очень редкое для офицера-лётчика звание гвардии рядового. И тут!!!

В списках, представленных к наградам гвардии рядовых 80 гвардейского БАП нашлось всего 12 человек и среди них только один Пальков Николай Иванович, 1920 года рождения, был награждён орденом Отечественной войны I степени (фото – 3). Очень редкая награда для рядового!

Открыв этот наградной лист (фото - 4), а затем и два предыдущих листа этого солдата - орден Красной Звезды (фото - 5) и Красного Знамени (фото - 6) (обе награды были получены ещё в 1943 году), мы всё поняли – это и был тот самый Панов из «Соколиного полёта «пешки»»!

Согласно последнему наградному листу (он датирован концом марта 45 года), за годы войны совершил 207 учтённых боевых вылетов, из них 148 на боевую разведку (фото – 7 - 11) Провёл 36 воздушных боёв с истребителями противника, лично сбил три.

Но этого показалось уже мало, очень хотелось узнать также имена штурмана и стрелка-радиста, летавших с Пальковым в одном экипаже.

Перешли на сайт «Память народа» и обнаружили информацию о том, что самолёт младшего лейтенанта Палькова Николая Ивановича был сбит 5 августа 1943 огнём зенитной артиллерии противника (кстати, в ведомости о потерях, в графе «родственники» у Палькова стоит запись «родных нет»), а рядом ещё две фамилии – штурман Бут Дмитрий Акимович, 1917 года рождения и стрелок-радист Петрушкин Александр Павлович, 1921 года рождения (фото - 12).

И тут нам очередной раз сопутствовала удача… В нашем школьном музее мы обнаружили воспоминания Бута Д. А. гвардии капитана, штурмана эскадрильи 161 гвардейского бомбардировочного полка (фото – 13 - 14). В них он рассказывает главным образом о совместных полётах с Пальковым и Петрушкиным на разведку с марта по 5 августа 1943 года, когда их самолёт во время третьего боевого вылета был сбит немецкой зениткой. Радист при этом погиб, а Пальков и Бут, выпрыгнув с парашютами над немецким аэродром, который они бомбили, попали в плен. После допросов, они были перевезены немцами в город Днепродзержинск, в лагерь, специально созданный для пленных советских лётчиков. Откуда им обоим удалось бежать, установить связь с городским подпольем и спустя три месяца, переплыв Днепр, вернуться в свой полк (документ - 15).

Палькова, как опытного лётчика, перевели в соседний 162 авиационный полк, который в боях летом- осенью 1943 года понёс значительные потери. А Бут остался в своём полку, так их фронтовые дороги разошлись.

И уже на основе архивных материалов, найденных в Центральном архиве Министерства обороны г. Подольска (фото – 16 - 20), нам удалось восстановить ещё некоторые эпизоды из военной биографии Палькова Николая Ивановича.

Так, в 162 гвардейском полку его экипаж вошёл в состав снайперской эскадрильи (фото – 21), участвовал в знаменитом бою 29 апреля 1944 года, когда наша девятка «пешек» была атакована группой из 40 немецких бомбардировщиков «Ю-87», три из которых были сбиты нашими экипажами.

Пальков летал в этом полку в экипаже со штурманом Гордеем М. А. (фото – 22), не раз и на разведку (фото – 23). Во время вылета в район Кишинёва на максимальную дальность без истребительного прикрытия, уходя от преследования, вынужден был несколько раз менять направление полёта, в результате чего топлива вернуться на свой аэродром не хватило. Выбрав место посадки, Пальков посадил самолёт не на фюзеляж, а на шасси, очередной раз нарушив инструкции. В течение суток экипаж раздобыл топливо и на исправном самолёте вернулся к себе в полк.

Но в декабре 1944 года открылась ещё одна страница в военной биографии военного лётчика Палькова. Он по решению Военного трибунала был приговорён к 5 годам лишения свободы, которые были заменены 3 месяцами отбытия наказания в 141 гвардейском штурмовом авиаполку в качестве стрелка-радиста штурмовика «Ил -2» (фото – 24).

В марте 1945 года Николай возвращается в свой 80 гвардейский бомбардировочный авиаполк, уже пятый из шести полков корпуса, в которых ему пришлось летать. Здесь он, в звании гвардии рядового, командира звена, был представлен к награждению вторым орденом Красного Знамени, но награда была понижена на один порядок – до ордена Отечественной войны I степени. Уволился из армии Пальков Николай Иванович в августе 1946 года. К сожалению, о послевоенной биографии этого Героя Великой войны мы практически никакими сведениями пока не располагаем.

Комментарий к стенду "В тени командира корпуса"

Материал стенда «В тени командира корпуса» рассказывает о жизни и военной биографии главного штурмана 6-го авиакорпуса Зарукина Михаила Константиновича (фото – 1).

Для личного состава всего 6-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса 2-й воздушной армии самым тяжелым и трагичным стал день 11 февраля 1945 года. В этот день генерал-майор Полбин со своим экипажем (штурманом Зарукиным стрелком-радистом Орловым) лично возглавил группу снайперов-пикировщиков 81-го гвардейского полка, чтобы пикирующим ударом уничтожить войска и боевую технику противника в юго-западной части Бреслау. Это был 158 боевой вылет легендарного комкора за годы войны. При бомбардировании целей методом пикирования с замкнутого круга – «вертушка»- на четвертом заходе на цель, прямым попаданием зенитного снаряда был подожжен самолет командира корпуса (документ – 2).

При попытке сорвать пламя у самолета отвалилось хвостовое оперение. Горящий самолет упал на восточной окраине Бреслау и взорвался. Стрелки-радисты самолётов «пешек», участвовавшие в налёте, заметили, как из задней части горящего самолёта один человек выбросился на парашюте. Впоследствии оказалось, что это был стрелок-радист Орлов. Он попал в плен, был освобождён в конце войны.

13 февраля 1945 года в полках корпуса прошли митинги-мести за погибших Полбина и Зарукина (фото – 3).

Но вера в «чудесное спасение» командира и его штурмана оставалась и породила множество слухов.

Так лётчик 82-го авиаполка Черный Василий Иванович вспоминал, что «погибли Зарукин и Полбин вместе, хотя разное тогда судачили»

Гапеёнок Николай Иванович упоминал различные слухи о чудесном спасении любимого командира и его штурмана или их пленении.

А заменивший Полбина на посту командира корпуса, Никишин Дмитрий Тихонович уже в послевоенных воспоминаниях («Страницы биографии военного летчика»), опубликованных в начале 2000-х годов, указывал следующее: «Я уверен, что и штурман Полбина остался жив (присылал мне записку), но пропал в лагерях уже после войны».

Ещё больше вопросов вызвал документ о награждении Зарукина Михаила Константиновича в апреле 1995 года орденом Отечественной войны 1 степени (юбилейной наградой). Дело в том, что такие ордена вручались ветеранам Великой Отечественной войны в 1985 году, в год 40-летнего юбилея Великой Победы. И как правило, награды вручались ещё живым ветеранам.

Долгое время единственным нашим источником, содержащим более обширный материал о Зарукине, оставались воспоминания Чёрного «Соколиный полёт «пешки»». Но информация о Зарукине как молодом лейтенанте-однокашнике Чёрного, которого «заприметил» Полбин сразу не подтвердилась после ознакомления с содержанием наградного листа о награждении майора Зарукина, 1912 года рождения, находящегося на службе в РККА с 1931 года, орденом Отечественной войны 1 степени летом 1943 года.

Таким образом вопросов было больше, чем ответов.

Настало время вывести личность Зарукина М. К. из тени легендарного Полбина.

Мы начали работу с тщательных поисков материалов о Зарукине в Музее нашей школы. И здесь нас ожидало первое открытие. Помимо отдельных военных фотографий Зарукина в альбоме 6-го гвардейского корпуса нами была обнаружена фотокопия поздравительных новогодних открыток (фото – 4), адресованных Зарукину Рудольфу Михайловичу (сыну) и Зарукиной Зинаиде Трифоновне (жене). На открытках был указан и домашний адрес в городе Саратове. Наиболее подходящими «кандидатами-саратовцами», найденными на просторах Интернета, оказались Татьяна Рудольфовна и Михаил Рудольфович Зарукины. Однако попытки связаться с кем-нибудь из них через социальные сети или используя номер телефона, найденного в справочниках Саратова, результатов не дали. В Центральном архиве Министерства обороны нас ожидало второе открытие. Знакомясь с материалами учётно-наградной картотеки, мы обнаружили учётную карточку на юбилейный орден Отечественной войны 1 степени (фото – 5). Стало понятно, что инициатором награждения стал военный комиссариат г. Саратова, а награду получила жена Зарукина – Зинаида Трифоновна, а не сам Зарукин. Сразу же нами был сделан официальный запрос в Комиссариат города Саратов с просьбой объяснить историю «странного» награждения 1995 года и оказать помощь в поисках близких родственников гвардии подполковника Зарукина.

Через три недели из Саратова, к нашему большому удивлению, пришёл официальный ответ, где сообщалось о смерти Зарукина Рудольфа Михайловича (фото – 6) и указывались мобильный телефон внучки Татьяны Рудольфовны (фото – 7) и домашний – её мамы. Но, по воле случая, мы связались с семьёй Зарукиных раньше. Они раскрыли историю загадочной награды 1995 года. В течение всего послевоенного времени с ними поддерживал связь заместитель главного штурмана корпуса по радионавигации гвардии инженер-подполковник Рубцов Павел Иванович (фото – 8). Он не раз ходатайствовал о присвоении посмертно Зарукину звания Героя России. В 1995 году, по всей вероятности, руководство военного комиссариата города Саратов нашло компромиссный вариант.

Получив доверенность от семьи штурмана, мы были допущены к ознакомлению с материалами личного дела Михаила Константиновича в Центральном архиве Подольска (фото – 9). Найденные там же материалы 6-го авиационного гвардейского корпуса позволили дополнить картину военной биографии этого героя.

Перед нами открылись страницы типичной биографии советского молодого человека довоенной поры (фото – 10): сначала окончена семилетка, дальше - ФЗУ, служба в армии сначала рядовым, потом уже командиром взвода в артиллерийском полку, поступление в школу лётчиков и лётчиков-наблюдателей (штурманы) в г. Оренбург и окончание её в 1933 году.

Вся дальнейшая жизнь Михаила Константиновича оказалась связана с военной авиацией.

Среди всех аттестационных характеристик на штурмана Зарукина мы выделили одну, первую, ещё младшего летнаба за 1933-34 год: «Молодой, но выдающийся летнаб. Отлично овладел своей специальностью. Подлежит продвижению по службе летнабом вне очереди» (фото – 11).

Первой наградой Зарукина стали часы, вручённые ему в 1936 году от Народного комиссара обороны (фото – 12).

А в августе 1939 года состоялась восьмимесячная служебная командировка в Китай (фото – 13). В аттестационной характеристике сказано, что «в командировке он выполнял должность штурмана эскадрильи. С перелётом из Москвы справился отлично, во время перелёта не имел ни одного отклонения по всему маршруту… Всего за время командировки налетал 68 часов».

Конечно, главной целью этой командировки для Зарукина была не обозначенная в этом документе. В городе Урумчи был организован учебный центр, там советские специалисты учили китайских лётчиков, штурманов и технических специалистов.

По всей вероятности, именно такую задачу выполнял и Зарукин во время пребывания в Китае. По итогам этой правительственной командировки Михаил Константинович был представлен к очередному воинскому званию «капитан» и рекомендован на должность штурмана полка скоростных бомбардировщиков.

С началом Великой Отечественной войны Зарукин М. К. был направлен в г. Новочеркасск, где в сентябре 1941 года началось формирование 511 бомбардировочного авиаполка в составе двух эскадрилий на самолётах Пе-3. Полк был переброшен в Ногинск, предполагалось участие самолётов в историческом параде 7 ноября 1941 года, но из-за нелётной погоды воздушная часть парада была отменена. Боевая работа полка началась в битве под Москвой 21 ноября 1941 года. Полк осуществлял полёты на бомбардировку и штурмовку наземных войск противника, вёл ближнюю и дальнюю разведку в интересах командования Западного фронта. При этом ни одного случая потери ориентировки в полку не было, что свидетельствует о хорошей штурманской подготовке среди лётчиков-наблюдателей (фото – 14).

Майор Зарукин за участие в этих боях был награждён орденом Красного Знамени, а его имя было упомянуто в полковом отчёте среди восьми лучших воинов полка (фото – 15).

В апреле 1942 года Зарукин переводится в 1 Воздушную армию на должность заместителя Главного штурмана.

Из практика Зарукин становится теоретиком. В течение года он, как гласит текст наградного листа, «при отсутствии материалов по бомбометанию с самолётов Ил–2 проделал большую работу в области изыскания способов бомбометания с этого типа самолётов и лично разработал эти способы, которые одобрены штурманским управлением ВВС Красной армии. Этим способам обучен весь лётный состав частей и применяет их при выполнении боевых заданий».

Надо иметь ввиду, что эта работа была закончена в конце весны 1943 года накануне Курской битвы, так как наградной лист на награждение майора Зарукина датирован июлем 1943 года (фото – 16)!

В начале июля 1943 года майор Зарукин, уже имеющий за плечами большой опыт, переводится на должность главного штурмана 1 бак, которым с апреля уже командует Полбин. Так их военные дороги сошлись. К этому моменту штурманская подготовка в корпусе была не на должном уровне.

Зарукину предстояло заново выстроить всю систему подготовки штурманов корпуса.

Начал Зарукин с организации штурманской работы в звене полк-дивизия-корпус. Отныне каждый вылет бомбардировщиков должен был сопровождаться так называемым штурманским сопровождением и указанием различных вариантов действий экипажей во время выполнения боевого задания (фото – 17).

Чтобы поднять уровень подготовки штурманов экипажа, в корпусе при отсутствии боевой работы постоянно стали проводиться тренировочные полёты, различные учения по радионавигации, конференции по обмену опытом (фото – 18 - 20).

Особое значение придавалось подготовке в каждом из шести полков корпуса подготовке снайперских эскадрилий, экипажи которых отрабатывали на учениях бомбардировку малогабаритных целей с пикирования под углом в 60 – 70 градусов (фото – 21). Именно эти удары стали визитной карточкой лётчиков-полбинцев и дали негласное название корпусу – «корпус мостовиков».

В корпусе шла постоянная работа по изысканию наиболее эффективных способов выполнения поставленных перед корпусом задач. Так корпусным инженерно-техническим составом была разработана система подвижных качалок фотоаппаратов, которая позволила при фотографировании результатов бомбометания охватывать более значительный участок земной поверхности (фото – 22) и позволила лётчику не так строго выдерживать курс полёта при фотографировании, что раньше довольно серьёзно мешало совершать самолёту противозенитный манёвр. Были внесены изменения в установленный на «пешках» прицел, что значительно упростило штурманам ввод всех необходимых данных при подготовке к бомбометанию.

Не забывало руководство корпуса и про поощрение наиболее отличившихся лётчиков корпуса, о чём свидетельствует приказ за № 0131 от 8 декабря 1943 года «О поощрении мастеров меткого бомбардировочного удара с пикирования» (фото – 23).

Став главным штурманом корпуса, Зарукин стал ещё и штурманом в экипаже Полбина. А Иван Семёнович принадлежал к тем командирам, которые считали, что командир должен быть примером для своих подчинённых. В корпусе негласным правилом было: «Летать так, как летает Полбин!». Полбин с Зарукиным участвовали в знаменитом бое в октябре 1943 года, испытывали новые прицелы вместе со снайперскими экипажами 162 гвардейского авиаполка, не раз водили группы бомбардировщиков своего корпуса на бомбардировку позиций противника, в том числе и методом знаменитой полбинской «вертушки» (фото – 24 - 27).

Возможно, что этот приём бомбардировки, применявшийся лётчиками корпуса с весны 1944 года, был разработан Полбиным при непосредственном участии и главного штурмана корпуса.

Родина по достоинству оценила заслуги лётчиков корпуса. Корпус стал гвардейским, был награждён орденами Красного Знамени и Суворова, получил почётное наименование Львовский, считался одним из лучших бомбардировочных корпусов ВВС в годы войны.

И, несомненно, в этом была и заслуга гвардии подполковника Зарукина Михаила Константиновича – главного штурмана корпуса. Вот отрывок из боевой характеристики от августа 1944 года (фото – 28): «Товарищ Зарукин проделал большую работу в частях корпуса по овладению средствами радионавигации, в результате весь лётный состав выполняет самолётовождение по радиопеленгатору и РПК. Много поработал и добился больших успехов над улучшением фотографирования результатов бомбометания путём переоборудования фотоаппаратуры и установки фотокачалок. Сам лично, в совершенстве овладел бомбардированием с пикирования и этому настойчиво учит весь штурманский состав».

За время службы в корпусе Зарукин Михаил Константинович был награждён вторыми орденами Красного Знамени (фото – 29) и Отечественной войны I степени.

Но, к сожалению, дойти до Победы этому талантливому штурману было не суждено. Семья Зарукиных никакими свидетельствами о том, что Зарукин остался жив после вылета 11 февраля 1945 года, не располагает (фото – 30).

Комментарий к стенду "Воздушные рабочие войны"

Материалы, представленные на данном стенде, посвящены штурману 81 гвардейского бомбардировочного авиационного полка Шаповалову Фёдору Андреевичу и его боевым товарищам. Фёдор Андреевич был участником Великой Отечественной войны с первого дня до последнего, всю войну прошёл в составе одного полка – редкий случай. До войны он успел закончить семилетку и сельскохозяйственный техникум. Мог стать артиллеристом, но стал штурманом бомбардировщика. Уже на второй день войны самолёт Шаповалова СБ был сбит и упал в море, экипаж был спасён моряками военных катеров.

По сведениям, найденным нами в Интернете и содержащимся в книге Героя Советского Союза Гапеёнка Николая Ивановича «Дороги Победы», следовало, что всю войну Шаповалов летал в экипаже лётчика Смирнова Василия Ивановича и стрелка-радиста Маркова Андрея Ивановича. По этим данным получалось, что экипаж лётчика Смирнова принимал участие в боевом вылете 11 февраля 1945 года на Бреслау, в котором погиб командир корпуса Иван Семёнович Полбин, а, значит, Шаповалов мог быть свидетелем гибели легендарного комкора.

Однако в ходе дальнейшей работы эти предположения не нашли подтверждения.

Во-первых, сравнительный анализ наград, полученных штурманом Шаповаловым и лётчиком Смирновым, вызвал у нас первые сомнения: боевых наград у штурмана экипажа (4 боевых ордена и 1 юбилейный) оказалось больше, чем у лётчика (3 боевых ордена), хотя, как правило, награждались одновременно все члены экипажа, но награды лётчика были по рангу выше на один порядок, чем у штурмана.

Например, за бои на Курской дуге лётчики отличившихся экипажей были награждены орденами Отечественной войны I степени, а штурманы – орденами Отечественной войны II степени.

Во-вторых, в Центральном архиве Министерства Обороны был обнаружен снимок января 1945 года, на котором на фоне самолёта Пе – 2 сфотографирован экипаж в составе лётчика Губина, штурмана Шаповалова и стрелка-радиста Марченко. Как в последствии было установлено, именно в составе этого экипажа и воевал последние месяцы войны Шаповалов Фёдор Андреевич.

Таким образом, в трагическом для корпуса вылете 11 февраля 1945 года Шаповалов участия не принимал.

А свою первую награду Фёдор Андреевич получил уже ранней весной 1943 года, за 11 боевых вылетов на «пешке», сбитый Хе -113 (по всей видимости Хе -100) и спасение экипажа командира эскадрильи, когда выпущенная по кабине немецкого истребителя ракета из ракетницы сорвала его атаку.

Экипаж пока ещё старшего сержанта Смирнова в это время попадает в число лучших экипажей полка. Постепенно растёт и боевое мастерство лётчиков его звена. Очень характерен в этом отношении пример лётчика Губина: в феврале 1943 года его экипаж один из самых худших в полку, а в августе того же года уже назван среди лучших.

В сентябре 1943 года лётчик, гвардии младший лейтенант Смирнов, как командир звена, даёт довольно лестную характеристику экипажам лётчиков Губина и Райкова в статье «Моё звено», напечатанной в корпусной газете «За советскую Родину».

В апреле 1944 года звено понесло первую потерю, во время вылета на разведку с боевого задания не вернулся экипаж Губина. Через три дня в полк вернулись Губин и стрелок-радист Царёв, штурман Малюгин – погиб.

В мае 1944 года три экипажа этого звена уже входят в состав снайперской эскадрильи гвардии капитана Гусенко. Снайперами в полках корпуса называли только те экипажи, которые могли наносить точечные бомбовые удары по малогабаритным целям с пикирования под углом 60 – 70 градусов. Снайперы в свободное от боевой работы время проводили учения, совершенствуя свои навыки и слаженность членов экипажа. При этом во время учений в конце мая экипаж в составе гвардии старших лейтенантов Смирнова и Шаповалова попал в число лучших снайперов (красный кружок на первой схеме и черный кружок с точкой на второй).

Снайперы 81 гвардейского полка первыми освоили знаменитую «полбинскую вертушку», не раз отличались во время боевых вылетов.

Именно в это время Смирнов и Шаповалов преодолели рубеж ста боевых вылетов.

В ноябре 1944 года состоялось знаменательное событие: несколько экипажей 81 гв. бап отбыли в командировку в Йошкар-Олу для получения новых «пешек» с надписью на фюзеляже «Марийский комсомолец», среди них экипажи Гапеёнка, Губина, Шаповалова и др.

Со слов Шаповалова: «Мы гордились этим, и в то же время это обязывало нас оправдать доверие марийского комсомола…»

На самолёте с этой надписью Шаповалов совершил до самого конца войны 75 боевых вылетов, в время которых лично сбил ещё два истребителя противника.

А его второй командир, гвардии лейтенант Губин Анатолий Павлович в самом конце войны был награждён вторым орденом Красного Знамени, как и Фёдор Андреевич.

Причём, согласно данному наградному листу от 9 мая 1945 года Губин совершил 143 боевых вылета. Следует заметить, что за 150 боевых вылетов на «пешке» лётчик мог быть представлен к званию Героя Советского Союза.

Закончилась война. Страна возвращалась к мирной жизни. Герои военных будней теперь честно и добросовестно несли трудовую вахту. Губин Анатолий Павлович заместителем начальника автомобильного управления в Донецке, Шаповалов Фёдор Андреевич в сельском хозяйстве возрождал отечественной птицеводство. Родина по достоинству оценила теперь уже их трудовой подвиг: Губин был награждён орденом «Знак Почёта», Шаповалов – орденом Октябрьской революции и Трудового Красного Знамени.

К сожалению, нам пока не удалось установить контакты ни с журналистом Зайниевым, написавшим статью, в которой он указывал на наличие у него семи писем Шаповалова, ни с администрацией Новооскольской птицефабрики, его последним местом работы.

Комментарий к стенду «Жизнь и судьба советского отличника»

Материалы стенда «Жизнь и судьба советского «отличника»» посвящены лётчику 161 гвардейского бомбардировочного полка Матвееву Алексею Николаевичу.

Алексей - москвич, с «отличием» закончивший среднюю школу, уже в старших классах решил стать лётчиком и уверенно шёл к своей мечте. Физически крепкий юноша, внук кузнеца, отсутствие лётной практики в Бауманском аэроклубе восполнял занятиями в Подольске в выходные дни.

В июне 1940 года Матвеев получает аттестат зрелости и свидетельство об окончании Подольского аэроклуба. А вскоре он становится уже курсантом Балашовской школы пилотов, которую заканчивает по ускоренной программе опять «с отличием» уже после начала Великой Отечественной войны.

Молодые лётчики, старшие сержанты, конечно, рвались бить врага. Но наверху кто-то не хотел превращать малоопытных ребят в пушечное мясо, наверное, поэтому путь на фронт занял для Алексея ещё почти 2 года

Сначала была учёба в Краснодарском училище командиров звеньев, потом освоение техники слепого полёта на американских бомбардировщиках в составе 818 ночного бомбардировочного полка в Кировабаде, в Закавказье.

Здесь наставником Алексея и других молодых лётчиков его эскадрильи стал капитан Станин, опытный боевой лётчик, награждённый к тому времени уже двумя орденами Красного Знамени. В полном составе в апреле 1943 года эскадрилья вошла в состав 804 бап (впоследствии 161 гвардейский бап), прошла под руководством Станина переобучение на самолёт Пе-2 и вступила в бой в сражении на Курской дуге.

Первой наградой молодого командира звена Матвеева стал сразу орден Красного Знамени. Лётчики его звена, совершив в этих боях 70 вылетов, не понесли ни одной потери, станинские уроки дали свои результаты. Надо заметить, что даже опытные лётчики корпуса Полбина за участие в Курской битве были награждены, как правило, орденами Отечественной войны I степени, орденами на один порядок ниже.

Мастерство двадцатиоднолетнего лётчика было отмечено и в корпусной газете «За Советскую Родину!», а однополчане написали письмо маме Алексея Надежде Алексеевне.

«Звёздным часом» лётчика Матвеева стало уничтожение вражеского бронепоезда в декабре 1943 года. Бронепоезд в течение нескольких дней наносил артиллерийские удары по нашим переправам через Днепр. «Найти и уничтожить!» - такую задачу командование воздушной армией поставило перед лётчиками корпуса Полбина. О том, что было дальше в своей документальной повести «Сквозь годы и расстояния» рассказал Скориков Григорий Петрович, который принимал непосредственное участие в первом вылете, в ходе которого была обнаружена замаскированная стоянка бронепоезда.

5 декабря, выполняя полёт в сложных метеоусловиях, экипаж Матвеева ударом с пикирования уничтожил бронепоезд.

Заместитель командующего 2 ВА генерал Изотов пообещал представить членов его экипажа к наградам, а Алексея - к званию Героя Советского Союза.

Но самолёт По-2, на котором генерал возвращался в штаб, потерпел катастрофу, провалился под лёд при вынужденной посадке на Днепре. Изотова спасли, но он на долго попал в госпиталь. А Алексей Николаевич за эти вылеты и уничтожение склада боеприпасов был представлен к ордену Ленина, а награждён вторым орденом Красного Знамени.

В начале 1944 года лётчик Матвеев становится одним из лучших лётчиков полка. Летая в одном экипаже с штурманом Белолипцевым (фото ) и стрелками-радистами Седлецким (фото ) и Гариповым (фото ), не раз с честью выходит из сложных ситуаций (статья «Один против двух»), выполняет полёты на «охоту» одиночным экипажем (документ ), пытается оказать посильную помощь в полёте малоопытным товарищам (документ ) а порой, нарушая все инструкции, спасает и экипаж, и самолёт (воспоминания Седлецкого документ).

Поэтому не случайно именно экипаж Матвеева становится ведущим экипажем полка по лётно-инструкторской работе с молодым пополнением, прибывшем в полк в феврале 1944 года (документ ). И даже нарушения всех лётных инструкций и наставлений, это и прохождение над аэродромом на бреющем полёте и исполнение «бочки» при обкатке двигателей (документ ), характеризуют его прежде всего не как лётчика-хулигана, а как аса-бомбардировщика.

12 марта 1945 года во время боевого вылета на Бреслау самолёт Матвеева был сбит огнём зенитной артиллерией. В полку посчитали погибшим весь экипаж. Все оружейники полка на подвешенных бомбах стали наносить надпись: «За Матвеева!»

Домой, в Москву, было послано извещение о гибели Алексея. Что пережила в этот момент Надежда Алексеевна, мы можем только предположить, но, возможно, её нежелание поверить в гибель сына спасло его. Обожжённый, израненный, практически слепой он попал в плен. И после единственного допроса был отправлен в немецкий госпиталь, где и находился на лечении до 7 мая, вплоть до капитуляции гарнизона Бреслау. А 9 мая он уже смог возвратиться в свой полк.

К его наградам в 1945 году добавились ордена Отечественной войны I степени и Александра Невского, а после окончания войны ещё и югославским орденом за переучивание руководящего состава ВВС Югославии на самолёт Пе-2.

В октябре 1946 года Алексей Николаевич демобилизовался из армии.

Он поступает на физический факультет Московского государственного университета. Физфак становится «мирным небом» для боевого лётчика. Отличник Матвеев верен себе и здесь: сначала он студент- Сталинский стипендиат, через пять лет после окончания физфака уже доктор наук. Его работы отличаются новизной и большой самостоятельностью научных исследований.

Алексей Николаевич стал в последующем лауреатом Государственной и Ломоносовской премий за написание учебников физики для студентов физических факультетов, к его боевым наградам добавились два ордена Трудового Красного Знамени и орден «Знак Почёта». Возглавив кафедру общей физики, он сумел создать свою школу, подготовил 15 кандидатов наук и 5 докторов. Многие из его учеников и сегодня работаю на физическом факультете, включая и одну из его дочерей – Скипетрову Людмилу Алексеевну (фото ).

Свою преподавательскую и научную работу, несмотря на тяжёлую болезнь, заслуженный профессор МГУ Матвеев Алексей Николаевич, продолжал до своей кончины 10 декабря 1994 года. Великий воин, Великий учёный, Достойный сын своего Отечества – советский «отличник»!

Мы выражаем глубокую признательность дочери Матвеева Людмиле Алексеевне Скипетровой за предоставленные материалы, которые были использованы при создании данной работы.

Комментарий к стенду «От сержанта до генерала»

Материалы стенда «От сержанта до генерала» рассказывают о жизни и военной биографии лётчика 160 гвардейского бомбардировочного авиационного полка Гвоздикова Бориса Ивановича. Его судьба была типична для советского подростка рано лишившегося отца. В 15 лет он уже начал свою трудовую деятельность, совмещая учёбу в фабрично-заводском училище с работой на заводе имени Седина в городе Краснодаре. Борис, будучи старшим из детей, должен был помогать матери поднимать на ноги своих младших сестру и брата. Тем не менее, продолжая работать токарем на заводе, он, мечтая стать военным лётчиком, окончил ещё и местный аэроклуб. Потом добровольцем пошёл в армию и был направлен в Таганрогскую авиационную школу, которую окончил в 1941 году. В октябре 1942 года старший сержант Гвоздиков в составе вновь сформированного 780 бомбардировочного полка (впоследствии 160 гвардейский бап), пройдя переподготовку на самолёт Пе-2, получил боевое крещение на Калининском, а потом Волховском фронте.

К началу 1943 года младший лейтенант Борис Гвоздиков становится командиром звена «пешек». А его экипажу в составе штурмана Семёновых (фото ) и стрелка-радиста Витвицкого (фото ) поручаются ответственные задания на проведение разведки. В таких вылетах требовались предельное напряжение сил и слаженная работа всех членов экипажа. Разведчику нередко приходилось вступать в бой с несколькими истребителями противника. Из таких критических ситуаций необходимо было выходить только победителем, чтобы доставить все добытые разведывательные сведения нашему командованию (документы ).

Не меньшую опасность для разведчика представляли и зенитные орудия противника, которые охраняли наиболее важные объекты - цели разведчика. Иногда из вылетов приходилось возвращаться «на честном слове и одном крыле» (документ ).

К концу боёв на Курской дуге на гимнастёрке Гвоздикова блестели ордена Отечественной войны I степени (документ ) и Красного Знамени (документ ), и он удостоился чести быть сфотографированным у знамени полка.

Со временем штурманом экипажа стал Николай Фокин. После гибели стрелка-радиста Витвицкого, который получил смертельные ранения во время одного из боевых вылетов, в экипаже Гвоздикова его заменил Михаил Платов.

Гвоздиков Борис Иванович назначается заместителем капитана Королёва, командира 3 авиационной эскадрильи полка, ставшего в конце войны Героем Советского Союза (документы ).

О том, как воевали воины теперь уже 160 гвардейского полка свидетельствует документ ….

В январе 1945 года Гвоздиков теряет один за другим два самолёта. Сначала во время вылета на «охоту» осколками зенитных снарядов, попавшими в «пешку», были тяжело ранены Фокин и Платов. Несмотря на ранение, Гвоздикову, почти на неуправляемом самолёте, удалось дотянуть на одном двигателе до ближайшего аэродрома, произвести вынужденную посадку на фюзеляж, тем самым спасти жизнь своих боевых товарищей, которых отправили в госпиталь (документ ).

А через неделю уже при перегоне спарки УПе-2 на следующий аэродром гвардии старший лейтенант Гвоздиков совершил вылет на неисправном самолёте и разбил его при посадке. При этом из пяти человек, находившихся в самолёте, никто не пострадал (документ ).

Настоящей трагедией в полку стала гибель штурмана Николая Фокина, уже вернувшегося из госпиталя, но пока не допущенного к лётной работе. Он был застрелен своим сослуживцем, находившимся в состоянии опьянения.

Гвоздиков, как опытный лётчик, в течение второй половины 1944 года и до победного мая 1945 летает в составе различных экипажей, передавая свой опыт более молодым сослуживцам. Чаще всего боевые вылеты он совершает со штурманами Баклановым (фото ), Игнатовым (фото ) и Башлаком (фото ), нередко на разведку и свободную «охоту».

Всего за годы войны Борис Иванович был награждён четырьмя боевыми орденами (три из которых– ордена Красного Знамени) и семью медалями.

Война закончилась, но не окончилась ратная служба гвардии старшего лейтенанта Гвоздикова. Он, продолжая службу в авиационных частях, совмещает её с учёбой: в 1954 году ему покорилась Военно-воздушная академия, а в 1960 году уже Военная академия Генерального штаба. Идёт и продвижение по службе - от командира эскадрильи до заместителя командующего воздушной армией, от лейтенанта до генерал-майора. Но. даже став генералом, Гвоздиков остаётся лётчиком-практиком, который всегда был готов продемонстрировать подчинённым собственные навыки в лётном деле (документ ). Именно поэтому он пользовался уважением и авторитетом во вверенных ему подразделениях, а единственный сын Бориса Ивановича Михаил также связал свою жизнь с авиацией.

Военная карьера Гвоздикова закончилась несколько неожиданно, когда генералу было всего 53 года, «детский возраст» для боевого офицера такого ранга. Увольнение из рядов вооружённых сил было напрямую следствием событий 9 – 10 ноября 1975 года, которые произошли на Балтике (документ ). Ничего подобного ни до ни после в ВМФ СССР и России не случалось. Принятое наверху решение «не выносить сор из избы» привело к увольнению Бориса Ивановича.

Но из авиации он всё равно не ушёл, ведь не даром говорят, что не может лётчик жить без неба. Он стал заместителем ДОСААФ Латвийской СССР по авиации, освоил полёты на спортивных самолётах и планерах. Гвоздиков очень много сил вложил в развитие спортивной авиации Латвии (документ ).

Очень тяжело пережил Борис Иванович Гвоздиков процесс развала Советского Союза, вынужден был перебраться со своими родными в Ростов-на-Дону, где и скончался 5 ноября 1998 года.

Мы выражаем глубокую признательность внучкам Бориса Николаевича Элле и Анжеле за предоставленные фотографии из семейного архива и возможность ознакомления с материалами личного дела Гвоздикова, которое находится в Центральном архиве Министерства обороны.

Материалы стенда рассказывают о биографии военного лётчика 80 гвардейского бомбардировочного авиаполка, участнике Парада Победы Княжеве Викторе Ивановиче (фото 1). Родился он 11 февраля 1921 года в семье крестьянина-середняка в деревне Княжево Тюменской области. От названия деревни, по всей видимости, и произошла его фамилия. Когда Виктору исполнилось 9 лет, семья переехала в Тюмень, родители стали служащими торговых организаций города (фото 2). Повзрослев, юноша поступил в местный аэроклуб ОСОВИАХИМа – ведь тогда авиацией грезили многие мальчишки. О всех перипетиях этого незабываемого времени рассказывается в статье Владимира Поротникова (фото 3). Кстати, со слов старшего сына нашего героя, Юрия Викторовича Княжева, отец мечтал стать инженером, но судьба распорядилась иначе. В 1940 году Виктор окончил десятилетку и одновременно и аэроклуб. Всем выпуском аэроклуба ребята поехали поступать в Омскую школу пилотов.

Из выпускной аттестации курсанта Княжева: «За период обучения в школе пилотов с декабря 1940 по август 1941 года показал себя дисциплинированным, преданным делу Ленина-Сталина и Социалистической Родине. Отличник теоретической и лётной подготовки. Морально устойчив, требователен к себе, любит летать…» (фото 4).

Руководство школы планировало оставить Княжева в Омске в качестве лётчика-инструктора, но Виктор отказался: на фронте к тому моменту уже воевал его отец и двоюродные братья. Однако дорога на фронт оказалась не такой прямой, как хотелось. Сначала был запасной авиаполк, где Виктор Иванович начал осваивать новый для него самолёт – Пе-2 (в училище летал на СБ-2 и Р-5) (фото 5), потом он входит в состав 46 бомбардировочного авиаполка, воины которого весной 1942 года прибывают на станцию Белая под Иркутском, для получения новых «пешек» с Иркутского авиазавода и пополнения личным составом. И уже во время тренировочных полётов Виктор Княжев продемонстрировал своё лётное мастерство, правда, последствия этого оказались несколько курьёзными. Сначала стрелку-радисту Яше Коняеву, а потом и, заменившему его в другом вылете, технику Фёдору Павлову, в момент мастерского выполнения лётчиком воздушных манёвров, показалось, что самолёт терпит катастрофу. И, не дожидаясь какой-либо команды, они оба выпрыгнули из самолёта с парашютами, сбросив аварийный люк. Об этих двух курьёзных случаях рассказал в своей книге «Выхожу на цель» Фёдор Петрович Сербин, летавший в качестве штурмана с Княжевым некоторое время (фото 6 – Далеко в Сибири).

Вовсе не случайным поэтому стало назначение молодого лётчика сразу командиром звена. Причём звено впоследствии оказалось «звёздным»: два лётчика – Константин Аксёнов и Иван Пашков и штурман - Сербин Ф. П. были удостоены звания Героя Советского Союза в конце войны (фото 7).

Именно в этом качестве – командира звена - в конце 1942 года Виктор Иванович за 18 боевых вылетов на Калининском фронте, в том числе в район крепости в городе Великие Луки, получает свою первую награду – орден Красной Звезды (фото 8).

В сражении на Курской дуге Княжев превращается уже в воздушного аса (фото 10). Сначала ещё на подготовительном этапе получает благодарность за отличную технику пилотирования от самого Полбина, командира корпуса (фото 9). 46 авиаполк получил к тому времени уже гвардейское звание и стал 80 гв. БАП. А в конце августа 1943 года Виктор Княжев награждается первым из трёх орденов Красного Знамени (фото 11), к этому времени на его счету уже были и вылеты одиночным экипажем в качестве «охотника». А такие задания поручались наиболее опытным лётчикам.

Но порой опыт выручал лётчика не только в боевых вылетах, но и в аварийных ситуациях, от которых никто не был застрахован (фото 12).

И, конечно, в этих суровых испытаниях закалялась фронтовая дружба, которая проявлялась не только в боевой обстановке, но и в житейских ситуациях, об одной из которых рассказал Фёдор Сербин

(фото 13 – Посылка с неба).

А в минуты отдыха друзья мечтали о том, какой будет мирная жизнь после войны (фото 14) Таким другом для Виктора Княжева стал лётчик Соколов Валентин Васильевич, который со своим экипажем входил в звено Княжева (фото 15). Практически на всех фотографиях, представленных на стенде, Княжев и Соколов всегда рядом (фото 16-19). Экипажи Соколова и его ведомого лётчика Шляпникова первыми в полку были награждены орденами Славы III степени за два боевых вылета на «охоту» в район Берлина (фото 20). А после гибели 11 февраля 1945 года командира корпуса Полбина Ивана Семёновича экипажи Соколова, Шляпникова и Княжева были удостоены чести нанести на фюзеляжи своих самолётов надпись: «Месть за Полбина!» (фото 21).

К сожалению, дружба между Княжевым и Соколовым была недолгой: Валентин погиб летом 1946 года во время планового прыжка с парашютом, который не раскрылся.

А уже после войны Виктор Княжев, его штурман – Григорий Тимошик, лётчик Михаил Райков и штурман Виктор Пивоваров были удостоены чести представить свой полк на Параде Победы, который состоялся 24 июня 1945 года в Москве (фото 22).

Закончилась война, но Виктор Иванович остался в родном полку (фото 23). В 1947 году майор Княжев был направлен на учёбу в Академию ВВС на командный факультет как лётчик, имеющий большие перспективы роста по службе (фото 24).

Из его аттестации во время учёбы в Академии: «В период с 25.07 по 20.08.1949 проходил лётную практику на самолётах УПе-2 и Пе-2 и налетал 10 часов 55 минут при 32 посадках. Все полётные упражнения выполнил с оценкой «отлично». Летает грамотно, уверенно. К лётной службе годен без ограничений».

После окончания учёбы в Академии в 1952 году Княжев В. И. продолжил службу в ВВС СССР: в 1955 году он уже командует бомбардировочным авиационным полком в Северной группе войск в Германии, весной 1958 года его переводят на Сахалин, где он сначала занимает пост заместителя командира 52 бомбардировочной дивизии, а с осени 1958 года в течение года ею командует. Дивизия была вооружена Ил-28 (фото 25), новейшими по тому времени бомбардировщиками, которые могли нести даже тактическое ядерное оружие. И командует очень хорошо, о чём свидетельствует и его служебная характеристика как командира дивизии (фото 26). Но есть в ней и ложка дёгтя: «За аттестационный период дивизия имеет одну аварию по причине плохой подготовки экипажа к полёту потери ориентировки». О подробностях этой фантастической истории впервые поведал нам уже упомянутый Юрий Княжев, которому на момент случившегося не было ещё и шести лет. Но, несмотря на то, что большинство документов послевоенного периода до сих пор засекречены, нам удалось установить фамилии главных участников этого ЧП (фото 27 – Чрезвычайная ситуация на Сахалине).

А после Сахалина опять последовала учёба, только теперь уже в Военной Академии Генерального штаба ВС СССР (фото 28). После окончания учёбы вся последующая армейская жизнь полковника, а потом и генерал-майора Княжева Виктора Ивановича оказалась связана с военно-транспортной авиацией. Он был заместителем командующего авиацией Сибирского военного округа, потом заместителем командующего 69 воздушной армией. В списке новых освоенных лётчиком первого класса Княжевым самолётов в этот период оказались: Ли-2, Ан-8, Ан-12 и даже первый отечественный многоцелевой сверхзвуковой реактивный военный самолёт Як-28.

Всегда крепким тылом Виктора Княжева оставалась его семья: жена – Валентина Васильевна и два сына – Юрий и Олег (фото 29). Оба сына посвятили свою жизнь военному делу и ушли в отставку в звании полковников.

Виктор Иванович всегда старался поддерживать связи со своими бывшими однополчанами, не раз бывал участником встреч ветеранов полка и корпуса (фото 30). Ушёл из жизни в возрасте 80 лет 2 января 2002 года.

Материал данного стенда рассказывает о жизненном пути Старикова Евгения Павловича, нашем современнике, который в годы Великой Отечественной войны, будучи подростком, работал токарем на военных заводах, став офицером, принял участие в «холодной войне», а уже в должности ведущего инженера по разработке и испытаниям радиотехнических средств – и в битве за космос.

Евгений Павлович родился 3 декабря 1927 года (фото 1) в городе Киеве, в посёлке, известном под названием Труханов Остров (фото 2). В 30-е годы XX века здесь находилось поселение водников. Водниками были, и родители Жени, и родственники, и даже предки. Водники – это рабочие местного судостроительного завода, а также люди, водившие по Днепру плоты. В посёлке был затон, куда загоняли эти, самые плоты как сырьё для местной лесопилки.

С 1935 года по 1941 год он учился в Киевской средней школе № 100. И учился только на отлично (фото 3), с большим интересом занимался в авиамодельном кружке и в радиокружке, как будто угадал, что вся последующая его жизнь окажется связанной и с авиацией, и с радиотехникой.

Счастливое детство киевского мальчишки оборвала война. Судоремонтный завод, где работали родители Жени, (фото 4 и фото 5) эвакуировали. Членов семей первыми собирали в путь. Глава семьи должен был остаться и обеспечить эвакуацию завода, так что Евгений оказался за старшего в своём семейном «женском батальоне»: с ним вместе уезжали бабушка, тётя, мама и сестрёнка. Сначала эвакуированных везли на пароходе по Днепру, потом в вагонах из-под угля до Сталинграда, далее вниз по Волге до самого устья. Здесь к ним присоединился отец, с которым они доехали до местечка Звенигово Марийской АССР (фото 6), где также, как и в Киеве, был судоремонтный завод.

Там Евгений пошёл в седьмой класс. Учиться было трудно – новые знания не шли в голову, думалось только о войне. И в конце 1942 года всем классом ребята решили бросить учёбу и идти работать на военный завод, чтобы хоть как-то помочь Красной Армии в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. В посёлке на берегу Волги находился судостроительный завод имени Героя Советского Союза Бутякова, (фото 7), выпускавший в годы войны авиационные бомбы. Вот на этот завод и решили идти всем классом – и ребята, и девчата (фото 8). За своё право помогать фронту им пришлось побороться с администрацией завода и местным райкомом комсомола. Уже в феврале-марте 1943 года ребята начали трудиться в цехах завода (фото 9). Работа шла круглосуточно: взрослые работали в две смены по 12 часов, для несовершеннолетних – по 8 часов в три смены. Евгению посчастливилось работать за токарным станком, вытачивая корпуса для авиабомб. Выучился довольно быстро – за неделю. А к 1944 году цех уже почти полностью оказался комсомольско-молодёжным.

После освобождения Киева семья Стариковых и завод вернулись на родину. И Евгений пошёл работать токарем (фото 10) на Киевский судоремонтный и судостроительный завод имени Сталина, участвовал в восстановлении Днепровского речного флота.

Впоследствии Евгений Павлович был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», которой он очень гордится (фото 11).

В сентябре 1944 года, когда шёл последний военный призыв парней 1927 года рождения, Женя получил повестку в Подольский военкомат Киева. Но после прохождения медкомиссии он и другие ребята, призванные этим военкоматом, были направлены в спецшколы, готовившие ребят к поступлению в военные училища. Так Евгений Стариков попал в Киевскую спецшколу ВВС № 13. С благодарностью и теплотой вспоминает Евгений Павлович своих школьных учителей, особенно преподавателя математики Киселевича Михаила Андреевича (фото 12 и фото 13). Именно благодаря этому учителю, по мнению Старикова Е. П., многие ребята получили в спецшколе солидный математический багаж. Окончив школу в 1946 году с серебряной медалью, Стариков поступает в 1-е Московское Краснознамённое ордена Ленина авиационное училище связи, которое окончил (фото 14) с отличием в январе 1949 года по специальности «техник по радиолокации» с присвоением звания лейтенанта.

В течение года служил начальником радиолокационной станции (фото 15 и фото 16) в составе 160-го отдельного полка связи 24-й Воздушной армии Группы советских войск в Германии, отслеживая границы воздушного коридора, за которые не имели права выйти самолёты, идущие на посадку в Западный Берлин (фото 17). В воздухе уже витал призрак «холодной войны». История, рассказанная Евгением Павловичем, наглядно об этом свидетельствует (фото 18).

В 1950 году Стариков поступает в Краснознамённую ордена Ленина Военно-Воздушную академию им. проф. Н. Е. Жуковского на радиотехнический факультет. Конкурс был жестокий. Пожелавших попасть в Академию 2000 человек на 200 мест. Шансы 1 к 10. Из шести офицеров, приехавших из группы войск, один только он и пробился. Именно при подготовке к экзаменам, а в Москве стояла тогда изнурительная жара, в одном из столичных парков и произошла встреча Евгения и его будущей супруги Галины. Правда, не обошлось без курьёза, а любовь с первого взгляда растянулась на 70 лет (фото 19).

Через год знакомства Евгений и Галина подали заявление в ЗАГС (фото 20). Капитан Евгений Стариков (фото 21 и фото 22) окончил академию в 1956 году по специальности «эксплуатация радиотехнических средств ВВС», будучи уже папой двух малышей: Павлика и Юры (фото 23).

После академии имени Жуковского Евгений Павлович был направлен в вычислительный центр № 3 ВВС в городе Ногинске. Потом его переименовали в Центральный НИИ Министерства Обороны. В институте уже на основе вычислительных машин (отечественные – «Стрела» и «Урал») (фото 24) военные инженеры решали различные задачи, связанные с созданием новых образцов военной техники. Например, определение всех лётных характеристик и динамика самолётов с вертикальным взлётом и другие. Стариков готовился к защите кандидатской диссертации, но в 1960 году его жизнь круто изменилась.

Его «сосватали», как оказалось в Управление новой техникой. На самом деле это учреждение разрабатывало новинки для космической программы. Здесь Стариков через некоторое время становится ведущим инженером по разработке и испытаниям радиотехнических средств поиска и спасения космонавтов и космических объектов. Он разрабатывает радиомаяк, который должен был крепиться на скафандре космонавта (фото 25) и весить только 500 граммов и не более. Сигнал этот радиомаяк начинал подавать после приземления космонавта и фиксировался различными пеленгаторами, установленными на поисковых вертолётах и машинах. Очень интересным представляется рассказ Старикова об испытаниях первого образца этого радиомаяка (фото 26).

А в 1970 году в жизни Евгения Павловича открывается новая страничка. С 1970 по 1976 гг. – Стариков Е. П. старший редактор научно-технический литературы по радиолокации и вычислительной технике Военного издательства Министерства обороны (фото 27). В 1971 г. окончил вечернее отделение Московского полиграфического института по специальности «редактор научно-технической литературы» (фото 28) и опять с отличием.

В 1976 году уволен в запас в звании полковник-инженер.

Сегодня Евгений Павлович старается, по мере возможности – ему сегодня 95 лет, посещать школы имени маршала Чуйкова и имени Полбина, рассказывает школьникам о своей жизни, делится богатым опытом (фото 29). Недавно Стариков закончил перевод с украинского языка на русский и редактирование воспоминаний штурмана 80-го гвардейского бомбардировочного полка Сербина Фёдора Петровича «Выхожу на цель» (фото 30). Данная книга теперь находится в библиотечном фонде Школы им. Полбина.